+18 Киев
В среду снова были на Сырце. Шли в полной и глубокой уверенности, что их нет здесь. И все-таки шли. Перед тем нам сказали, что всех заключенных из Сырецкого лагеря вывозят в Польшу или в Германию. По дороге видели на Петровке женщин-заключенных, которые сгружали уголь на путях. Вид у них довольно здоровый. Они, должно быть, из тюрьмы. Там теперь принимают только белье два раза в неделю, а пищу – нет. Подошли мы к русскому кладбищу, а там сейчас же за воротами через все шоссе новая загорожа и немец с ружьем. Мы хотели пройти, он остановил:
– Verboten!
Несколько дней как запретили. Почему? Он не знает. Как пройти на Сырец? Он не знает. Повернули к еврейскому кладбищу. Там за входом на татарское (или это второй вход на еврейское – не знаю я) та же история – столбы через всю дрогу. И дальше немцы-охранники с собаками. У загорожи машина и шофер наш, русский. Он говорит, привез рабочих в Сырецкий лагерь телефон проводить. Но близко подъехать ему не разрешили, а выставили за загорожу. Говорит, что в лагере сейчас еще строже стало. Нечего и пытаться подойти. И пути к нему нет. Загорожа так далеко, что и Бабьего Яра не видно.
Пока мы разговаривали с шофером, из ворот еврейского кладбища вышли заключенные на обед. Их было человек тридцать. Сначала мы подумали, что это мальчики. Так высохли мужчины. Они казались или детьми, или глубокими стариками. Ужасный угнетенный и изможденный вид. А конвоя из немцев с обнаженными револьверами было почти столько же, сколько и их. Они ушли в сторону лагеря, а из-за угла выехала машина. В ней было несколько заключенных и еще больше стражи. Никаких украинских полицейских. Только немцы.
