Водонаева: Как можно выступать после аннексии в Крыму и потом хотеть ехать в Украину на съемки? G

– Алена, добрый вечер.

– Добрый вечер, Дмитрий.

– Я очень рад, что мы сегодня с вами так встречаемся. Пускай заочно, но все равно. Вы необыкновенно красивы. Иного я и не ожидал увидеть.

– Спасибо.

– Вы росли в Тюмени – в краю, где очень много украинцев, насколько я знаю. Что из себя представлял город Тюмень времен вашего детства и юности?

– Это был уютный город. Я родилась в Советском Союзе. И когда я родилась, меня еще отпускали родители с бидоном за квасом и одну в магазин. Преступности не было, она была на низком уровне. И даже когда родился мой брат, иногда меня отпускали на молочную кухню за молоком. Хотя это еще дальше было. Самые добрые воспоминания у меня о раннем детстве. И потом, когда уже случилась Перестройка, Тюмень окрасилась серыми цветами, уже преступность и бандитизм были на таком уровне, что выйти из подъезда и узнать, что в соседнем подъезде кто-то умер от рук преступника и несколько ножевых ранений, стало нормальным. Мой характер закалился, наверное, в подростковом возрасте, потому что Тюмень поменялась очень сильно. Но родилась я в очень добром, хорошем, уютном городе. И, наверное, еще заслуга моей семьи – как я воспринимаю свой город. Потому что у нас была очень дружная семья, и мы всегда с родителями, сколько я себя помню, проводили время вместе. Я никогда себя не чувствовала одинокой. И о Тюмени у меня остались самые приятные впечатления.

– Кто ваши родители, Алена? Чем они занимались?

– У моего отца несколько образований. А когда я родилась, он работал в аэропорту Рощино, был летчиком. Я не помню, в каком военном училище он выучился. Если бы знала, что вы зададите такой вопрос, я спросила бы у папы. Потом его укусил энцефалитный клещ – и, к сожалению, по состоянию здоровья ему нельзя было, чтобы работа была связана с авиацией. Он получил историческое образование. И как-то не сложилось у него с историей. Он практически сразу потом получил медицинское образование и стал директором протезно-ортопедического предприятия в Тюмени. Он ставил руки, ноги инвалидам таким, за которых никто браться не мог, потому что были сложные случаи. У него самого отец, мой дед, был на протезе. И как-то вот отец знал, как это все делать. Очень много людям помогал. Мама моя по образованию экономист. И она проработала сначала 13 лет преподавателем экономики, а потом она ушла работать в "Сбербанк". Говорит, что это были самые ужасные годы в ее жизни и работе.

– Вы в достатке росли или проблемы были?

– Мы были среднестатистической, обычной семьей, но у которой появился видеомагнитофон, когда еще у многих знакомых его не было. Каким-то образом родители его достали. Я помню, что у нас всегда было мясо. И почему-то родители очень часто в 90-е запасались 50-килограммовыми мешками сахара и картошки. У нас всегда был мешок 50-килограммовый сахара и картошки. Поэтому я считала, что мы богаты, живем в достатке: у нас есть сахар, картошка, есть автомобиль. Сначала был "Запорожец" у отца, потом он накопил на "Жигули". Такая, чуть-чуть даже, можно сказать, зажиточная семья. Но не олигархи и без понтов.

– Вы окончили филологический факультет Тюменского государственного университета по специальности "журналист". Сразу пошли работать на телевидение?

– Я начала работать на телевидении еще на первом курсе. Мне удавалось совмещать работу и учебу, несмотря на то, что я училась очно и у меня был принцип "никогда не пропускать пары". То есть я прекрасно понимала, что даже если я не уловлю какую-то информацию, мое присутствие на семинаре всегда мне сыграет в плюс. Преподаватель видел, что я присутствовала, – значит, как-нибудь разговор вырулится все равно в мою сторону. Так и было, в принципе. Потому что, например, мне очень тяжело давалась политология, очень тяжело давалась экономика, которая тоже была на журфаке, но тем не менее из-за того, что я не пропускала, я хорошо окончила университет. И работать я начала на первом курсе. Я пошла в редакцию телеканала "Ладья" и работала криминальным корреспондентом.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

На первои * фотографии у меня на джинсах висит пеи * джер ) Раз вам так понравилась ретро рубрика, публикую еще * серию. Архивы: телеканал «Ладья» и ТГУ *

Публикация от Alena Vodonaeva (@alenavodonaeva) 17 Июл 2020 в 3:07 PDT

– Это же ужас, да? Криминальным корреспондентом работать. Это и трупы, и катастрофы, аварии – все что угодно. Вы насмотрелись много вообще в своей жизни?

– Да, я насмотрелась очень много. Причем я довольно хладнокровно всегда работала, понимая, что это моя задача – осветить ситуацию, какой бы чудовищной она ни была. И поэтому когда я на сегодняшний день читаю новости у нас в России, что доцент [Олег] Соколов расчленил свою любовницу – или вот недавно расчленили рэпера, – я на это очень спокойно, цинично реагирую. И начинаю думать: "Ага... Какой бы вопрос я задала сейчас Соколову или жене рэпера?"

– А какой вопрос вы бы им задали?

– Я всегда спрашивала преступников об их мотивах. Мне всегда, когда люди совершали какие-то чудовищные преступления, было и страшно с ними общаться, но в то же время очень интересно понять истинную причину. Ведь преступник – это такой же живой человек, у которого есть свои мотивы, чтобы совершать эти чудовищные вещи. Ну, над всякими воришками и карманниками я стебалась и спрашивала: "А вы работать не пробовали нормально?" Чуть-чуть даже где-то издевалась.

– Когда вы видели трупы, расчлененку, страшные ДТП, убийства, ничего не екало в груди, никаких проблем не было?

– Вы знаете, Дмитрий, екало, только когда ситуации касались детей. Когда какой-нибудь пьяный водитель, почему-то вдруг решивший, что он пуп земли и позволивший себе сесть за руль, едет и сбивает, например, детей, которые переходят дорогу. И вот приезжают матери на место событий, сидят на дороге и ревут над телами детей – вот это было сложно. У меня было пару раз такое, что я не привозила шефу материал. Получала, конечно, за это выговор, но я не могла подойти к матери, я не могла описать ситуацию, потому что меня по-человечески просто выбивало из себя. Я не могла сделать такой сюжет. Такое было пару раз. И это все было связано именно с детьми.

– Сегодня вы в Тюмень приезжаете?

– Я была последний раз в Тюмени в 2009 году. Тогда еще со своим первым супругом. Он приехал к моим родственникам – они уехали в Курган охотиться, что я очень не поддерживаю. Охоту, в смысле, не поддерживаю. Но тем не менее я посидела в Тюмени беременная, подождала, когда муж съездит на охоту. И мы снова улетели в Москву. Я не виделась ни с друзьями, ни с родственниками. Плюс ко всему я носила под сердцем ребенка, и мне принципиально было спокойно провести это время, чтобы ни с кем не встречаться, никому не говорить об изменившемся положении. Тогда еще не было видно. Я на себя хрустальную вазу надела и очень избегала общения со всеми. Поэтому то, что я побывала в Тюмени, даже никак на мне, к сожалению, не отразилось. Я бы хотела побывать там сейчас.

– А что говорят ваши знакомые, друзья? Тюмень лучше стала, чем была, или нет?

– Дмитрий, для меня она стала лучше, когда губернатором Тюменской области стал Сергей Семенович Собянин. Меня очень многие начали подкалывать в комментариях: "Алена, за что вам нравится Собянин?" Я отвечаю, что я живой человек, у меня может быть какая-то личная симпатия, даже несмотря на то, что иногда я этого человека критикую. Действительно, город заиграл новыми красками. Как похорошела Москва при Собянине, так похорошела Тюмень сначала при Собянине. Тюмень – это была такая репетиция. Поэтому для меня уже тогда, когда Сергей Семенович занял пост губернатора, город стал преображаться. У нас отремонтировали здания театров, у нас бордюры положили, у нас зеленью все засадили – все очень красиво стало.

– Вы очень популярны в России и за ее пределами. А как к вашей популярности относятся папа с мамой?

– Мне кажется, родители уже привыкли к моей популярности. Безусловно, она доставляет какие-то неприятные моменты, потому что популярность не всегда бывает белая – она бывает еще и скандальная. Мои родители очень сильно переживали, когда в начале этого года со мной случился скандал уровня федерального масштаба. Они за меня, откровенно говоря, просто боялись. И даже предлагали мне нанять охрану, чтобы я не приходила, не приезжала домой одна поздно вечером. Потому что боялись. Потому что была как бы критика с трибун. И вот тут мои родители сильно понервничали. Мама за сердце держалась и пила успокоительные. Но как-то мы это пережили.

Я, конечно же, своим родителям по жизни доставляю моменты понервничать, попереживать. Но я такой человек. И у меня, наверное, не простой путь. Он очень тернист, он очень не обычен, не стандартен. Многие мои подруги живут более спокойной, размеренной жизнью: отучились, вышли замуж, родили детей, занимаются бизнесом, карьерой, живут с одним и тем же человеком, счастливы и все хорошо. У меня другой путь. И я думаю, что мои родители уже к этому привыкли. Потому что мне 38 лет, я сама уже давно обеспечиваю семью, в том числе родителей, сама принимаю решения. И во мне есть такие черты характера, которых нет у мамы и у отца. И они понимают, что мне можно доверять и можно за меня не переживать в каких-то моментах.

– Вы родителей перевезли в Москву или они в Тюмени?

– Так получилось, что менее чем через год после того, как я прилетела в Москву, моему отцу предложили работу в Москве. И они подумали, что если уехала я и сказала, что не собираюсь возвращаться в Тюмень, то, наверное, было бы здорово, если бы мы снова объединились. Они продали наш огромный дом в Тюмени, продали еще что-то. Я не помню, что было у отца. Какой-то гараж, а может быть, два. И вот этих всех больших денег с дома в 800 м² им хватило только на "двушку" в Одинцово в Московской области. Они это понимали, но пошли на такой шаг, чтобы мы всей семьей были вместе. Потом бабушку мы перевезли.

– Вы красивая в маму или в папу?

– Мне кажется, в обоих. Я похожа и на мать, и на отца. Но по линии моего отца все такие чернобровые... Вообще все из Донецка и Луганска. И даже фамилия Водонаев числится только в тех областях – Донецкой и Луганской. Я даже поднимала какие-то старые документы, мне брат родной помогал. Я нашла своих родственников, которые действительно там жили. Хорошо, что я сейчас опять об этом вспомнила. После разговора я поищу эти бумаги. Мне очень интересно вообще разузнать и увидеть своих родственников. Потому что в России я не знаю никого по фамилии Водонаев. Все мои родственники – они в Украине. И дед по моему отцу – он такой чернобровый, он играл на баяне, он такой вот, импозантный мужчина, как все украинцы, мне кажется. У меня корни оттуда. Это даже по фигуре видно.

– Вы сейчас сказали "в Украине". Это необычно для тех, кто живет в России. Они обычно говорят "на Украине".

– Хочу немножко защитить россиян. Потому что мы знаем, что правильно говорить "в Украине". И я всегда стараюсь говорить "в Украине". Когда я пишу свои тексты, я всегда проверяю их и понимаю, что если я, например, на YouTube делаю какой-то выпуск или пишу пост в Instagram, я всегда напишу "в Украине", но иногда, действительно, может, по старой привычке, потому что мы все родились в Советском Союзе – мои друзья, ровесники и те, кто постарше меня. И просто по старой памяти, совершенно случайно иногда они могут так казусно выразиться и сказать "приехал с Украины" или "на Украине". Ничего страшного. Одесситы, кстати, тоже бесятся, когда говоришь не "Одесса", а "Одэсса". При одесситах нельзя говорить "Одэсса". (Смеется.)

– Да. Вы уже с детства, насколько я знаю, хотели стать моделью, да?

– Да. Мне нравилось быть на публике, мне хотелось как-то себя продемонстрировать. Наверное, быть моделью было мечтой, но недолго. Потому что я уже в 12 лет пошла работать в газету "Тюменские ведомости" и за копейки писала там статьи и очень гордилась этими копейками. Потому что мне хватало на бублики. Один раз я даже на свои деньги купила себе юбку и сумку. И это было очень классное время. Я тогда поняла, что можно быть независимой от родителей. Поэтому я, наверное, осознавала, что моделью быть здорово, но я почему-то адекватно понимала, где я нахожусь. Я понимала, что я живу в Тюмени.

Где модели, которых я вижу в журналах Elle, Vogue... Я покупала глянцевые журналы, смотрела на этих моделей 90-х – Синди Кроуфорд, Клаудия Шиффер, Летиция Каста – они были для меня примерами. И я понимала, что я не в том месте и не в то время родилась. Что, наверное, нужно не делать упор на моделлинг, а оставить его как хобби. Пусть я буду принимать иногда участие в каких-то съемках, фотосессиях, иногда на каком-то показе пройдусь. Я участвовала в конкурсах красоты, но не занимала никогда первое место. Я вообще никогда первое место нигде не занимала и понимала, что пусть это будет как хобби, но упор все-таки нужно делать на что-то более созидательное. И поэтому меня привлекала журналистика с детства.

Скриншот: В гостях у Гордона / YouTube

– Ваша всероссийская популярность началась с участия в проекте "Дом-2". Как вы туда попали?

– Я была зрителем проекта "Дом-1". Тогда для российского телевидения жанр реалити-шоу был в диковинку. Я помню, на третьем курсе я вообще даже защитила курсовую работу на тему реалити-шоу "За стеклом", я делала разбор по этому реалити-шоу. И формат реалити мне уже тогда стал интересен. Я потихоньку начала отходить от криминальной журналистики и увлеклась жанром реалити. Посмотрела "Дом-1", где участвовали семейные пары, его вел Николай Басков. Люди, наверное, уже после "Дома-2" даже не помнят, что изначально был "Дом-1", который вел Басков.

Мне родители купили мою первую однокомнатную квартиру в Тюмени. Сказали: "Ремонт делай сама. Ты зарабатываешь, работаешь. Делай ремонт". У меня есть деньги. И я понимаю, что это либо съездить отдохнуть сейчас, либо действительно сделать ремонт, но тогда остаться в Тюмени, куковать и никуда летом не поехать. Я приняла решение сделать ремонт. Денег нет. И тут кастинг на реалити-шоу в "Дом-2", но уже не для семейных пар, а для молодежи. Идет этот "Дом" первый месяц, я присматриваюсь, приглядываюсь. Понимаю, что, в принципе, мне было бы интересно туда попасть. Там такие классные ребята – мои ровесники, кто-то студент, кто-то – нет. Все примерно в одной весовой и возрастной категории. И мне так туда захотелось... Думаю: "Вот он – мой шанс. Я как раз дипломную работу напишу на тему реалити-шоу, узнаю всю эту кухню изнутри, узнаю, как все это работает, присмотрюсь и денег сэкономлю. Не надо будет на отпуск тратиться. Вдруг пройду кастинг – меня возьмут. И лето потусуюсь на "Доме-2".

И все, я приехала туда и меня взяли. И когда наша звездная шестерка или восьмерка хедлайнеров проекта, на которых все держалось, выстрелила так, что с нашими лицами билборды висели по всей Москве, нам предложили очень выгодные контракты и попросили остаться там. Я понимала, что в Тюмени моя зарплата на телевидении в лучшем случае составляет 17 тысяч рублей. Так – обычно 14, но если повезет – 17. А тут контракт $6 тыс. в месяц. Я таких денег отродясь в руках не держала. И понимала, что очень сложно заработать такую сумму, только-только приехав в Москву. Я поняла, что это мой шанс и что как бы сложно ни было, нужно очень грамотно распорядиться этим опытом и этим капиталом. Я в первый же год жизни в Москве, когда жила на "Доме-2", купила себе квартиру в Одинцово. Маленькую, скромненькую, но свою и в Московской области. Пока мои коллеги по "Дому-2" тратили на шмотки, на какую-то зездную пыль, им очень хотелось вечеринок, они дорвались – я все в кубышечку, все аккуратненько... Покупала, конечно, себе наряды какие-то, кофты, платья, но большую сумму я откладывала на квартиру.

– Вы с 2004-го по 2007 год участвовали в реалити-шоу "Дом-2" и прожили под камерами три года. Это вообще рекорд, по-моему.

– Нет, не рекорд. Там участники живут подольше. Я ушла через два года и девять месяцев. Почти три года. Я ушла сама. Я была первым человеком, кто ушел оттуда сам. Мне еще ребята крутили пальцем у виска и говорили: "Ты что? Как ты можешь из такой кормушки уйти? Хочешь – отдохни, в отпуск съезди. Но зачем же? Мы звезды, у нас есть все, что мы хотим..." Но я понимала, что мы не звезды. Я почему-то, даже несмотря на обрушившуюся на меня популярность, понимала, что мы не делаем ничего, чем можно гордиться. Мы просто участники реалити-шоу. Как вот Ким Кардашян, когда она стала известна. Это такой мыльный пузырь, Дмитрий, честно говоря, за который мне порой даже было неудобно – что мы вот так трусами наружу живем и за это получаем деньги. Поэтому я уходила без сожаления, ушла сама. Меня еще хотели оштрафовать и не вернуть депозит, который у меня лежал, потому что я нарушила условия договора. Я поняла, что я больше там не могу находиться.

– Но квартира в Одинцово у вас уже была, в конце концов. Было куда уходить, правильно?

– Было, да. Но я все равно не в нее ушла. Мне не хотелось как-то так, в Одинцово. Мне хотелось чего-то еще более самостоятельного. Погулять долго не получилось. Я была свободна неделю. Потом я сразу стала жить с мужем и ушла в мужний дом. Из "Дома-2", получается.

У меня никогда не было такой жизни, которую я себе представляла. Помню, когда я жила в Тюмени и увидела по телевизору [телеведущую Ксению] Собчак... Я еще тогда училась на втором или на третьем курсе. И был какой-то сюжет на НТВ про "золотую молодежь". Я так обалдела... Думаю: "Я так хочу жить, я туда хочу". Кто бы мог подумать, что я рядом с Собчак уже через полгода окажусь и буду взаимодействовать с ней в одном проекте? Мне всегда хотелось какой-то такой, красивой, жизни. Но не получилось. Потому что муж забрал в дом – мы стали жить семейной жизнью. И я даже не узнала, что такое тусовочная Москва, о которой как раз в нулевых ходили слухи, легенды. Были клубы, была как раз культурная клубная история, все тусовались. И мимо меня все это прошло. Ну и что? Значит, так должно быть. А после того, как с мужем развелась, я уже была с сыном. Какие тусовки? Вот так и живу, не зная Москву такой, которой мне хотелось всегда ее узнать. Всегда хотелось. Но я до сих пор не знаю, какая она. (Улыбается.)

– С Ксенией Собчак вам интересно было находиться рядом все это время?

– На тот момент – очень. Мне очень она нравилась. И мне кажется, что я ей нравилась тоже. Насколько возможно было дружить в формате "ведущая – участница", настолько мы дружили. Делились какими-то секретами. Когда микрофоны на нас не были надеты, мы шептались с ней за баней. И в то время я относилась к ней с восторгом, с уважением, симпатией.

– А сейчас?

– Сейчас, Дмитрий, я очень по-разному к ней отношусь. Безусловно, у меня есть уважение к этому человеку за то, что она так много всего сделала и так много где себя проявила. Она смелая, образованная, умная. Но вот это странное вранье, которое порой исходит от нее...

Приведу пример. Она недавно давала интервью Алексею Пивоварову и сказала, что "в Москве ни один человек на лавочке от коронавируса не умер. Всем была оказана помощь. За всеми внимательно следили, и наше здравоохранение, во всяком случае в Москве, все держало в узде, все контролировало, и никаких казусов не было". Мы с Ксенией, видимо, смотрим и читаем разные новости. В принципе-то, в этом и была проблема в начале года, когда мне пришлось отстаивать свою позицию перед всеми федеральными каналами, пропагандистами, когда вся эта свора на меня обрушилась. У меня ощущение, что мы порой с некоторыми людьми, особенно журналистами, которые могут манипулировать общественным мнением, из разных источников информацию берем. Потому что я лично читала, и очень многие публичные люди рассказывали о своем опыте: как к ним приезжала "скорая", как они не могли дозвониться, как кидали трубку и говорили "звоните туда, звоните туда". И я лично своими глазами видела, как на лавочках умирали люди. Особенно одна женщина, которая, видимо, мигрантка (они откуда-то из Средней Азии у нас) – в прямом смысле человек умер на лавочке. Потому что его привезли – документов не было. Как можно уважать Ксению, когда она такие вещи говорит?

Собчак была ведущей "Дома-2". Фото: EPA

– Около трех лет находиться на виду не просто у кого-то одного или у семьи, а у целой страны... Ведь микрофоны на вас практически постоянно были?

– Да.

– И вы постоянно были на виду.

– Мы со временем поняли, где нас не слушают, где можно пошептаться, где можно снять микрофон и что-то секретное обсудить, но чаще всего это пресекалось. Потому что в огромной аппаратной работали люди, которые в том числе должны были следить за тем, чтобы никакая информация нигде за углом не была перешептана. За этим внимательно следили люди, которые получали за это деньги.

– Психологически это сложно было?

– Вот когда мне стало сложно, тогда я и ушла. Потому что я не могу идти против себя. Сначала было весело. Для меня важным моментом было, чтобы продюсеры разрешили мне улетать в Тюмень на госэкзамены, на предзащиту и на защиту диплома. Потому что для меня на первом месте всегда было мое образование. Мне важно было окончить университет, я не могла подвести родителей. Поэтому после обсуждения с продюсерами, что меня отпускают по всем моим университетским вопросам, я подписала договор на продление.

Но когда уже через два с половиной года мне психологически стало сложно находиться под камерами... Я взрослею, я меняюсь. В 22 года у меня одно ощущение, мне весело жить в этом пионерском лагере, я не обращаю внимания на микрофоны и камеры, я сумасшедшая, сумасбродная... Это такой экспириенс в жизни, который мало кто может пережить. Такой пионерский лагерь, но только когда ты уже совершеннолетняя, тебе уже можно выпить алкоголь, тебе уже можно поехать на вечеринку с друзьями... То есть такая свобода, лафа, своего рода анархия и протест. Мне правда нравилось в то время находиться на "Доме-2". Но когда разонравилось, я ушла. Это касается всего: мужчин, браков, отношений с людьми. Когда мне становится некомфортно, я ухожу.

– Вы зарекомендовали себя одной из самых скандальных участниц шоу. А какие самые яркие скандалы с вашим участием были?

– Я дралась с одной девчонкой из Махачкалы за котлету. У меня было две драки с девушками. До этого никогда вообще не дралась с женщинами. Как-то не было повода. Я была интеллигентным человеком и под присмотром родителей. У меня родители никогда между собой не дрались и не ругались. Они оба спокойные. Для них, кстати, тоже было открытием, что я вообще такая. Они не знали, что я могу ругаться, материться и быть вот такой, скандальной. У мамы сначала был шок. И есть два момента, за которые мне немножечко стыдно: за драку с девушкой из Махачкалы из-за котлет (мы котлеты не поделили) и за драку с Викторией Боней. Не помню из-за чего, но помню, что я ее...

– За мальчика?

– ...передатчиком между бровей ударила, микрофоном.

– Вы и телеведущая, и журналист, и блогер, и писательница. 11 лет назад вы открыли личный блог на mail.ru и он занял третье место. Первое место занял тогдашний президент Дмитрий Медведев, второе – [пропагандист] Владимир Соловьев, и третье место – вы. Удивительно. За счет чего это произошло?

– Не знаю. Мне кажется, наверное, за счет того, что моя личность была интересна женщинам. Одни узнавали во мне себя. Потому что я всегда вела блог очень искренне, простым человеческим языком описывала какие-то ситуации, которые происходят, когда меня что-то возмущает или, наоборот, когда я чему-то рада. И люди, наверное, узнавали во мне себя. Поэтому был такой интерес.

Действительно, соседство с этими фамилиями – Соловьевым и Медведевым – для меня на тот момент было удивительным. Потом история повторилась – и с этого года моя фамилия снова вертится среди их фамилий. Где-то там. Но тогда я, наверное, не придала значения. Хотя мне было приятно, конечно. Я понимала, что могу быть интересной людям уже не в рамках проекта, а в рамках новой интернет-истории. Потому что тогда блоги только появились. Тогда еще не было в широком понимании блогеров, как сейчас. И вот тогда мы были такие корявые, начинающие блогеры. Приятно чувствовать себя причастной к созданию истории блогинга в России.

– Что вас как блогера больше всего волнует? Какие темы?

– Последнее время меня очень волнуют темы, связанные с женщинами. Я очень часто и в своих выпусках на YouTube, и в своих постах в Instagram поднимаю тему домашнего насилия. Недавно я затронула тему женского обрезания. У нас в стране нет закона против этого. Все, что связано с женщинами. И, конечно, социальная, политическая повестка – она меня в последнее время интересует, как ничто.

– Вы сказали о насилии над женщинами. Я знаю, что вас изнасиловали в 14 лет в Тюмени, да?

– Да. У меня был такой эпизод в жизни, о котором я никогда ни одной живой душе не говорила. И только недавно, после того как Стас Костюшкин признался, что над ним было совершено насилие в детстве, я поняла, какое большое дело он сделал. Я поняла, каким нужно быть смелым человеком, чтобы это сказать и тем самым предотвратить очень много подобных случаев. Потому что даже когда я об этом сказала, мне пришло тысячу писем от женщин, которые рассказывали свои истории, и сотни сообщений от женщин, которые сказали: "Алена, спасибо большое. Я лежу смотрю на своих детей и понимаю, что к ним нужно внимательнее относиться". Я понимаю, что сделала большое дело, несмотря на то, что мне было непросто это сделать. И я бы, Дмитрий, этого не сказала, если бы не Костюшкин. Мы бы сейчас об этом не говорили и люди бы, наверное, не придали бы значения этой страшной теме. А сейчас они хотя бы задумались.

– Как это произошло, Алена?

– Я стояла на остановке и поехала распечатывать фотографии. Мне нужно было проехать две остановки. Это был день. Ко мне подошел мужчина в светлом костюме, познакомился со мной. Спросил, куда я еду. Я сказала, что еду отдавать пленки, чтобы напечатать фотографии. Он предложил подвезти. Я сказала ему: "Нет, я с вами не поеду, мы с вами только познакомились – я вас не знаю". Он сказал: "А когда ты поедешь обратно забирать фотографии? Может, мы тогда увидимся и попьем где-нибудь чай?" Я сказала: "Я уже завтра поеду забирать фотографии. И поеду в это же время". Взяла ему и сама рассказала. И вот на следующий день, когда я поехала и стояла на той же самой остановке, он приехал туда. И я уже не побоялась сесть к нему в машину, потому что вроде как узнала его вчера, и он произвел на меня нормальное впечатление.

– И вроде нормальный человек, нормальная машина...

– А я не помню, какая была машина. Просто была машина. И человек нормальный. Он был приятен, воспитан, хорошо одет. Я села к нему в машину. И он повез меня якобы довозить до места, где я печатала фотографии, но меня он туда не довез. Он увез меня в другое место – к себе домой.

– И нельзя было вырваться?

– Я боялась, Дмитрий. Я не понимала, как дальше действовать. Потому что только уже когда он меня повел в подъезд, я поняла, что со мной сейчас может случиться все что угодно: я могу быть жива, а могу быть уже не жива. Для меня было важно, просто чтобы он отпустил меня – и я пришла домой к маме и папе. Они меня не отпускали дольше, чем до 11-ти часов вечера, гулять. Поэтому мне еще принципиально важно было, грубо говоря, не рыпаться, а просто вернуться домой до 11-ти часов к маме и папе живой, не избитой. Потому что я не знала, как он себя поведет. А если бы он себя проявил как-то агрессивно? Я боялась, что он ударит меня. Вот такое...

– Но он не был извращенцем каким-то?

– Для меня он извращенец, конечно.

– Ну это понятно.

– Для меня извращенец – любой человек, достигший совершеннолетнего возраста, который испытывает влечение к 14-летнему ребенку. Когда разница у людей в возрасте, например, ему 60, а ей 30, – это неощутимая разница, ее практически нет. Мы все взрослые люди. Но когда тебе, например, 25, а девушке 14 – ты уже извращенец. Это ненормально – испытывать влечение к детям. Все равно, как бы я ни выглядела, по мне было видно, что я ребенок. Несмотря на то, что мои украинские корни, конечно, предательски проявляли меня как женщину. Я всегда была очень яркой. "Кровь с молоком" про таких говорят.

Скриншот: В гостях у Гордона / YouTube

– Вы не рассказали родителям ничего?

– Ничего. Мои родители узнали об этом недавно из интервью, из исповеди, которая вышла. Я подготовила родителей только за день до выхода этой программы. И рассказала, что в моей жизни был такой случай.

– Это давило на вас в последующие годы?

– Я не знаю, Дмитрий. С одной стороны, наверное, да. Но с другой стороны, я настолько глубоко прятала этот случай куда-то в закрома своей памяти и настолько не позволяла этой слабости и этим травмам вылезти вперед меня... Я не позволяла себе расстраиваться, вспоминать, накручивать. Я до сих пор считаю своим первым мужчиной не этого извращенца. Я считаю первым мужчиной своего парня, с которым мы три года потом провстречались, с которым у меня и началась любовь, первые поцелуи, отношения, романтика, близость. Наверное, просто удалось хорошо это все спрятать, но травмы – они же делают нас сильнее. Для чего-то мне нужен был в жизни этот опыт.

– Этот человек больше не пытался с вами встречаться?

– Я его никогда в жизни больше не видела. Никогда. Я даже не знаю, кто он такой.

– Возвращаясь к вашему творчеству как блогера... В январе вы выложили в сеть пост, где призвали "не рожать этому государству рабов", а всех малоимущих, которые будут использовать возможность получения денег за рожденных детей, назвали "быдлом". Я понимаю, что вы имели в виду. Тем не менее в России это вызвало жуткий протест со стороны официальных СМИ. "Время покажет" на "Первом канале" даже посвятили вам целый выпуск. Даже [президент РФ Владимир] Путин отреагировал и назвал вас и таких, как вы, "моральными уродами". Вы себя ощутили моральным уродом?

– Ощутила не себя – ощутила моральными уродами тех, кто отнекивался от проблем и переводил угол внимания и суть сказанного на мои грубые слова. Я конечно же, научена этим опытом и больше не разбрасываюсь такими словами в публичном пространстве, как "быдло" и "не надо рожать рабов", но мое мнение остается таким же. Я не считаю, что при помощи материальных подачек, таких мизерных, мы сможем решить вопрос демографии нашей страны и взрастить здоровое общество. Мы не в роды должны вкладывать деньги, не материнским капиталом, так скажем, рассчитываться. Мы должны рассчитываться с населением образованием, хорошим здравоохранением, мы должны сделать так, чтобы люди не хотели уезжать из нашей страны, чтобы светлые умы оставались здесь, чтобы мы не боялись растить и воспитывать наших детей.

А вот эти подачки, этот материнский капитал, который реально простимулирует только маргинальную прослойку общества, людей, про которых я лично каждый день читаю новости – где издеваются над детьми, где детей за бутылку водки отдают, где могут убить своего ребенка... При этом люди, которые участвуют в таких происшествиях, про которые мы эти сводки читаем, – у них, как правило, по трое, по четверо, по пятеро детей, и все эти люди живут на пособия. Люди, у которых есть серое вещество в голове, не будут рожать из-за материнского капитала. Нас не простимулировать этим. Я, конечно же, очень сильно возмутилась. Я не смогла промолчать. И сверху возмутились тоже. Потому что они не ожидали, что кто-то вдруг святые намерения святого человека посмеет критиковать.

– Я знаю, что спикер Государственной думы России [Вячеслав Володин] назвал вас с трибуны бесстыдницей и предложил оштрафовать на 100 миллионов рублей за оскорбление общества. Почему не на 200? Почему только на 100?

– Почему так мало? Я вот тоже подумала: "Что это за категории, которыми мыслит человек?"

– Кстати, 100 миллионов рублей – это больше миллиона долларов. 1,5 млн почти, да?

– Понимаете, какие цифры в голове пронеслись? Он ведь это сказал спонтанно. Для него эта цифра – это сродни штрафа. То есть я как мать-одиночка получаю от государства 10 тысяч рублей в качестве поддержки во время пандемии. Володин дает мне 10 тысяч рублей. Но оштрафовать он меня хочет за слова, за свободу слова, за мое мнение гражданина на 100 миллионов рублей. За 100 миллионов рублей можно квартиру купить в Хамовниках. Если бы у меня были такие деньги... Я не мыслю такими категориями. Я понимаю, что оштрафовать можно, ну, на 10 тысяч рублей, если уж совсем что-то сильно нахулиганить, но не за слова, не за свободу слова и не за мнение гражданина.

Я, конечно, была поражена, что мне столько внимания уделили и такие жестокие меры в отношении меня принимались. Меня вызывали в МВД, я проходила лингвистическую экспертизу, где мои слова были проверены на экстремизм и все, что мне было приписано. И все козыри оказались у меня в руках. И это дело закрыто. Я оказалась права. В моих словах официально не нашли ничего плохого, но стращали, пугали и линчевали они меня, наверное, две недели. И хорошо, что это произошло. Зато, знаете, Дмитрий, я поняла, как в нашей стране работает пропаганда. Я правда этого не знала. Я никогда не обращала на это внимания, потому что я не смотрю телевизор. Какое мне дело, что говорят по телевизору? А сейчас, когда я с этим столкнулась, я поняла, какое мне дело. Людям моей страны пудрят мозг с экранов телевизоров 24 часа в сутки. То есть YouTube – это единственное место, где молодежь может получить хоть какую-то объективную информацию о том, что происходит у нас.

Я пришла на телевидение, на "Первый канал" – и говорю им, что нам надо как-то решать вопросы с детьми, потому что у нас очень много нищих. У нас главная проблема какая в стране? Это бедность, нищета. У нас дети живут в нищете. Я им об этом, а они мне про Америку. Я им об этом, а они мне про Украину. Да вы целыми днями должны говорить о том, где у нас в Омске, в Казани, в Тюмени что произошло, где чего-то не хватает, где у детей случилась беда... Об этом нужно говорить. Вот такие вопросы нужно поднимать. Нет. Пропагандисты работают на ура. И я даже не удивлена, что когда сейчас голосовали за поправки к конституции, понятно, что они нарисовали их и все это фальсификации и все как обычно, но я убеждена, что действительно большой процент людей в России благодаря пропагандистам поддерживают действующую власть и Владимира Путина. 

Фото: alenavodonaeva / Instagram

– Когда вас начали травить, вы почувствовали страх?

– Я обману вас, если скажу, что я его не почувствовала. Первую ночь, когда меня начали травить, мое сердце билось очень сильно, я вот так вот дышала... (Тяжело дышит.) То есть у меня грудная клетка... Я прямо видела, как я лежу в кровати в обнимку с котом, а уснуть не могу, потому что я очень быстро дышу. То есть я понимаю, что я нервничаю. Я пила валерьянку, мне было страшно. Я боялась, что сейчас ко мне придут с обысками. Я боялась, что мне подбросят наркотики. Я перестала ездить за рулем своей машины. Я продала машину, кстати, недавно. И перестала я садиться за руль машины именно по той причине, чтобы мне не подбросили наркотики. Я понимаю, что, может, никто и не хотел их подбрасывать, но у меня есть примеры. Недавний пример с [журналистом] Иваном Голуновым. И что мешает кинуть мне в машину тоже что-нибудь? Поэтому я избегала всяческих провокаций и всегда ездила на такси. Ну и стала следить за тем, что я говорю. Я не стала меньше критиковать власть, но я стала аккуратнее это делать.

– Кто-нибудь из коллег по шоу-бизнесу выступил против вас?

– [Актер] Иван Охлобыстин выступил против меня. Но я не считаю его коллегой по шоу-бизнесу. Я его считаю путинским холуем. И, в принципе, очень многих после истории с поправками к конституции я теперь такими считаю. Люди, конечно, проявились, открылись – и мы увидели истинные лица проститутов. Я помню только тех, кто меня поддержал. А тех, кто выступил против меня, было мало. И в основном это были люди из правительства. А из шоу-бизнеса это был Иван Охлобыстин. 

– Удивительная история, как вы сказали, с "путинскими холуями" – я разделяю ваше мнение. Какие замечательные актеры, которых мы так любили, начиная от [Владимира] Машкова, заканчивая [Михаилом] Пореченковым...

– [Сергея] Безрукова.

– Да. Что с ними со всеми случилось? Охлобыстин – он же талантливейший человек по натуре, и он себя показал таким мерзавцем закоренелым... Это началось еще с позиции по Украине. Что с ними всеми происходит? Это деньги или это потеря нравственных ориентиров?

– Наверное, в первую очередь это деньги. Потому что деньги предлагают большие. Тут как ты сам поступишь, как ты сам себя чувствуешь. Если у тебя совесть есть, если ты уважаешь себя и думаешь, как в твоей стране после того, как нас здесь не будет, будут жить наши внуки и дети, – если ты об этом задумываешься, то тогда ты отказываешься. И тогда ты не идешь за тем, что тебе претит. Но если ты хочешь сейчас своему ребенку построить дворец, замок, дом, квартиру, то, наверное, ты соглашаешься.

Я разочаровалась в очень многих артистах, актерах именно за период, пока я внимательно и с интересом наблюдаю, кто как продается. Они иногда делают такие посты продажные... Якобы нативные. То есть будто бы не видно, что это реклама. Но на самом деле люди же не идиоты. Мы живем в то время, когда у нас есть интернет, когда у нас есть доступ к информации и мы прекрасно понимаем, что и где происходит и почему так или иначе звезда занимает такую позицию. Мне бы очень хотелось, чтобы наши звезды были более не политически активными, но чтобы у них была своя гражданская позиция, чтобы они не были продажными и не делились на лагеря – кто "за", кто "против". В основном, конечно, все "за". Кто-то отмалчивается, и единицы говорят о том, что они думают.

– Вы сейчас говорите совсем не как девушка из "Дома-2" – вы говорите как зрелый политик. Скажите, в политику вы не собираетесь?

– Мне интересна стала политика сейчас, но приходить в политику дилетантом – это не в моих правилах. И я сейчас поступила в МГУ. Я буду год учиться на журфаке, переподготовка профессионалов. Это не заочно – это очно. Всего лишь, слава Богу, четыре раза в неделю я буду посещать лекции. И потом, я думаю, не получить ли мне полноценное юридическое образование, то есть второе образование? Тоже, кстати, возможно, в МГУ. Потому что МГИМО – это не мой вариант, я не знаю английский язык и вряд ли я его когда-то выучу. Мне очень тяжело даются языки. Я вот вообще не про языки. И если идти в политику, то идти компетентным человеком. У нас в политике и так достаточно людей, которые находятся не на своем месте, которые не справляются с задачами, не справляются со своей работой. Зачем мне – еще одной такой же зеленой – туда приходить?

У меня нет амбиций сделать политическую карьеру. Мне нравится, сейчас быть свободной. Мне нравится быть независимой, нравится, что я не примкнула к какой-то партии, хотя меня тянули и сейчас. Я не буду называть партию, но мне предложили очень большие деньги. Дмитрий, у меня нет таких денег. И если бы я их сейчас взяла, я бы, наверное, тут в перьях... (Улыбается.)

– Давайте не называть партию – назовем сумму только.

– Ой, неудобно даже называть.

– Не, нормально. Мы же не знаем, что за партия и кто предложил. Просто сумму. Какие деньги на кону стоят?

– 50 миллионов рублей за то, что я примыкаю к ним. Оплата всех моих выпусков на YouTube, создание такого продакшна, который я хочу. То есть у меня сейчас все очень скромно, я все снимаю со своего кармана. И оплата моего шоу. Плюс все рекламные деньги из моего шоу тоже остаются у меня. В общем, полный карт-бланш, поддержка и мое редкое упоминание этой партии.

– 50 миллионов рублей...

– Да. Я отказалась. Но я считаю, что я так дороже стою. Зато могу говорить то, что думаю. Потому что если я примыкаю к какому-то сообществу, партии и беру за это деньги, я должна идти по той линии, по той проторенной дорожке, по которой меня ведут те, кто мне платит. Поэтому пусть лучше мне никто не платит, пусть лучше я наберусь опыта, понаблюдаю, поживу, посмотрю, а потом, может быть, пойду в политику, а может быть, и нет. Во всяком случае я все равно считаю себя человеком, который несет политическую повестку, который так или иначе касается политики. И мне большего не надо.

Скриншот: Alena Vodonaeva / YouTube

– Мы только что говорили о разрушающей силе пропаганды. И Украина, и украинцы это прочувствовали на себе. Все эти почти семь лет каждый день, каждый вечер в эфире всех центральных федеральных каналов Украина в полный рост. "В России проблем нет. В Хабаровске никаких шествий нет, никто не умирает от коронавируса. Все зашибись. Все беды от Украины: хунта, фашисты, сволочи, негодяи, подонки". [Дмитрий] Киселев, Соловьев, [Ольга] Скабеева, [Евгений] Попов разжигают эту взаимную ненависть, портят уже испорченное, ими же в том числе. Как вы к этой пропаганде относитесь?

– Я очень плохо к этому отношусь. Но слава богу, что у нас есть интернет. Просто в том объеме, в котором все вышеперечисленные личности льют свою пропаганду... Я другого слова подобрать не могу: они льют, выливают это просто ушатами в бабушек, дедушек, людей, у которых нет доступа к нормальной, адекватной информации. Они работают на полную мощность. Соловьев же говорит: "А зачем нам показывать протесты в Хабаровске?" То есть это такое прямое неуважение к людям, это такое держание за дураков...

Мне просто обидно за людей. Мне просто обидно, что я живу в стране, где действительно пропагандисты являются мощным локомотивом, который несется и сшибает все на своем пути. Но у нас есть и [оппозиционер] Алексей Навальный со своими расследованиями, у нас есть либеральные СМИ, у нас есть блоги в интернете, которые абсолютно адекватно рассказывают, что происходит в стране. Вот я появилась со своим интернет-каналом. То есть пусть нас сейчас, может быть, десятки, но потом-то нас будут сотни, а потом наверняка будут тысячи. И тогда уже мы перетянем одеяло на себя и хотя бы не одни пропагандисты будут светиться со всех уголков, со всех экранов. Они, конечно, работу свою делают, и делают ее отлично, отрабатывают свои деньги, катаются, как сыр в масле. Я уверена, что живут хорошо. Но я к этому отношусь плохо. Несмотря на то, что понимаю, что Соловьев – образованный человек, умный мужчина, я не уважаю его. Я не могу уважать человека, который так предательски относится к моей стране, который говорит: "А зачем нам показывать митинги в Хабаровске?" В смысле, "зачем"? Это что, какой-то аппендикс, который нужно выкинуть? Хабаровск... Я уважаю людей Хабаровска за то, что они делают уже почти месяц под проливным дождем. Они не боятся, протестуют, они показывают и говорят о своем возмущении, они требуют справедливого суда, они требуют, чтобы их услышали. Отправили они сейчас туда [нового врио губернатора Михаила] Дегтярева. Люди пришли...

Протест в Хабаровске – это для меня такой скандал в приемной у Путина. То есть мы, хабаровчане, долбимся в дверь приемной Путина, а к нам выходит секретарша – Дегтярев – и разговаривает с нами. Почему у власти нет связи с народом? Почему идет такой игнор? Почему федеральные каналы это не освещают? И люди в каких-то других регионах страны не знают, что происходит в Хабаровске, потому что у них тупо нет интернета, его туда не провели. Так же, как и туалет нормальный тоже не провели. Мы лучше Украину и Америку обсудим, но у нас действительно не у всех есть комфортные туалеты. Многие люди в населенных пунктах до сих пор ходят, простите, в ямы. И вот это игнорирование Хабаровска – это для меня очень показательная ситуация. Потому что президент – он должен быть, он должен не терять связь с реальностью, он должен понимать, что это входит в зону его ответственности и тут надо дать какой-то ответ. Не отправлять клоуна, чтобы он отвлекал внимание и все шишки на себя собрал. Такой веселый Дегтярев. А действительно спросить у людей: "Что вы хотите? Что вы предлагаете?" И предложить что-то свое. И если несостыковки происходят – значит, решать, что дальше делать. Но люди же просто за справедливость. Не надо держать нас за идиотов.

И это только пока Хабаровск проснулся. Хотя весной прошлого года, если мне не изменяет память, проснулся и Екатеринбург, который протестовал против строительства храма в сквере. То есть потихоньку народ начинает просыпаться. И мне кажется, что скоро пропагандисты с их блестящей работой все-таки где-то будут оказываться на задворках. Потому что людям уже надоело. Люди просыпаются, люди бастуют, люди говорят. 

– Я не буду спрашивать вас, чей Крым. Потому что в России за то, что скажут "Крым украинский", можно получить уголовное наказание. Я не хочу вас подставлять. Я задам вопрос иначе. Понимаете ли вы, что Россия сделала с Украиной? Как она поступила по отношению к своей сестре, к своей соседке, какой варварский акт агрессии был совершен по отношению к нашей стране со стороны России?

– Безусловно, это не соответствует никаким международным нормам. И произошедшая в 2014 году аннексия Крыма действительно была, как вы говорите, варварской и агрессивной. Но как оправдывает российская сторона эту историю... Причем не только пропагандисты, но и какие-то вменяемые политики. Недавно прочитала книгу Михаила Зыгаря. Там тоже очень много по поводу этой ситуации. Как они оправдывают? Они же говорят, что все дело в севастопольском порту, в котором находилась наша военная база. И когда был Майдан и обстановка начала накаляться, такой метод они выбрали...

– Так испугались за военную базу, что отхватили весь Крым, потом пошли на Донбасс и пошли бы и дальше, если бы не ряд "чудес". Так испугались за севастопольскую базу...

– Испугался ли он или он воспользовался моментом, мне интересно, Дмитрий. 

– Конечно воспользовался.

– Я где-то ставлю себя на его место. "Как бы поступила я?" – и пугаюсь. То есть я представляю себя им. В стране-соседке происходит страшный ужас. Я боюсь, я не понимаю, что будет с моей базой, которую я арендую. Это чужая страна, она мне не принадлежит, – но это мой порт, там мои военные корабли. Что делать? Испугался или воспользовался моментом – не знаю. Была бы я на его месте – я бы, наверное, испугалась.

Знаете, сейчас, в 2020 году, люди России – я скажу честно – уже привыкли к тому, что Крым находится в составе России. И когда изменится эта ситуация и изменится ли она когда-нибудь, мы не знаем. Мне почему-то кажется, что нас всех ждет продолжение, что Россия должна будет рассчитаться за Крым, должна будет раскошелиться. Чем – не знаю. Но эта история не закончилась. Мы же живые люди. Просто обидно, что мы не смогли договориться. Вот, например, Америка и Канада – страны-соседки, они дружат, они помогают друг другу. Очень много актеров канадских приезжают в Америку делать карьеру. И ведь так было с нашими народами. Я считаю так же, как вы: что Украина и Россия – это разные народы. Но мы были ближайшие соседи. Украина – вторая по размерам страна в Европе после России. То есть мы две яркие, сильные, мощные страны...

– И в Украине любили Россию.

– Да. И мы в России тоже любим Украину, поверьте.

– Верю.

– Очень многие друзья закрывают глаза на все эти политические конфликты, стараются вообще об этом не думать. И понимают, что люди из Украины и люди из России – мы как общались, так и будем общаться. Просто, конечно, нам испортили отношения политики. Вот эти политические интриги, то, что они не смогли поделить полуостров, аукнулось нам тем, что началась война и многие люди Украины и России друг друга возненавидели. Как рассказывал у вас в интервью [президент Украины] Владимир Зеленский – я смотрела, – что у них родственники жены живут в Москве, и они не могут приехать, а когда приехали, поругались. Таких историй тоже масса. И виной всему политические интриги, а не наша жизнь и какие-то наши взгляды.

Я очень хочу, чтобы между нашими странами наладились взаимоотношения. Но когда мне недавно задали вопрос... Кстати, задали-то его сегодня утром. Когда в новостях появилась информация, что [певицу] Глюкозу не пустили в Украину, меня спросили: "А как ты считаешь, это справедливо, что не пускают российских артистов?" И вы знаете, Дмитрий, мне бы хотелось, чтобы у нас не было таких проблем, чтобы российские артисты приезжали в Украину, чтобы украинские артисты приезжали в Россию. Но я сама настолько принципиальный человек, что, наверное, тоже не пустила бы. Если вы поехали в Крым на путинский концерт – вы же обозначили свою позицию. Вы же не инфузория-туфелька, которая не понимает, что делает. Мне тоже большие деньги предлагают, но я же живой человек и у меня есть выбор: отказаться от этого или нет.

– А вы отказываетесь?

– В последнее время отказываюсь. Я соглашалась на рекламу и сотрудничество с правительством только несколько лет назад, когда рекламировала парк "Зарядье" и один раз рекламировала метрополитен. То есть это не касалось ничего страшного и того, где действительно нужно показать характер или какую-то принципиальную позицию занять. Как можно усидеть на двух стульях? Как можно сначала поехать после аннексии в Крым, дать там концерт, показывать, что все классно, "мы теперь здесь можем выступать", – и в то же время потом хотеть ехать в Украину на съемки? Либо то, либо другое.

Фото: alenavodonaeva / Instagram

– Да. Вы знаете, все можно делать. Просто надо понимать, почему Украина запрещает въезд многим артистам. Они въезжают в Крым, на украинскую территорию, со стороны России, не проходя украинскую таможню. Если бы они въезжали со стороны Украины, из Херсонской области,  вопросов не было бы. 

– Хочу сказать вам честно. Недавно Ксения Собчак ехала по херсонской линии. Она заезжала в Крым через Украину. Я для себя какую приняла позицию... Мне часто поступают предложения о сотрудничестве – где-то отдохнуть, приехать куда-то и за рекламу в Instagram, за отзывы провести там недельку-другую в пансионате или санатории. Как-то пару лет назад крымский отель, я даже если захочу, не вспомню, как он назывался… Мне предлагали поехать в Крым, но я по своим убеждениям и по убеждениям, связанным как раз таки с этой ситуацией, туда не поехала. Не хочу я.

Для меня Крым – это такое, непонятное... Да, он сейчас в составе России, недавно он был в составе Украины. Мы все понимаем, все знаем, все адекватные люди понимают, как все это произошло. Поэтому лучше держаться от этого подальше. Но, опять же, для меня так унизительно, Дмитрий, если мне придется ехать в Крым через эти бюрократические бумажки, чтобы просить разрешения в Украине из-за того, что вот наш президент поругался, не смог сохранить дипломатические отношения, плюс еще вот так аннексировали Крым. Просто я не поеду туда никогда поддерживать Путина. Я не поеду никогда в Крым рекламировать этот отель, чтобы зазывать российских туристов, потому что это мое мнение и мое отношение к Украине, мое уважение.

Но честно скажу: я, например, аэрофоб, и если вдруг у меня брат, сестра, лучшая подруга вдруг будет жениться в Крыму, и придется ехать – не по политическим соображениям, а просто к родственникам и друзьям – я бы, наверное, не через Украину поехала, а просто напрямую Москва – Крым из удобства. Чисто из удобства. Но пока, слава богу, меня никто не приглашает по личным вопросам. Я безумно скучаю по Крыму, безумно скучаю по реликтовым соснам. Я была последний раз в Крыму в 2008 году. Это действительно жемчужина, это действительно природное невероятное место, в котором хочется быть сейчас, а не в Москве сидеть, но мои убеждения для меня важнее, и я там не была.

– Я восхищен вашим ответом, честно скажу, и благодарен вам за этот ответ. У многих звезд есть в Крыму недвижимость. У вас что-то есть в Крыму?

– У меня родители там чуть не купили. И слава богу, мы все-таки в какой-то момент приняли решение, что это должен быть не Крым, а Геленджик. Три года назад моим родителям надоело жить в Москве – проблемы со здоровьем, потому что климат... Действительно, здесь очень тяжело. Москва – это не город для жизни, а город для работы. И мама всегда хотела переехать на юг. Мои родители всегда любили Крым. И вот они туда ездили, присматривались. И уже нашли квартиру. И в какой-то из вечеров мы сели, просто по-честному поговорили о том, что в такой ситуации покупать там недвижимость – это как танцы на костях. И как-то вот приняли на семейном совете решение, что квартиру мы купим в Геленджике. Все-таки это будет не Крым. Потому что что нас ждет и какие события нас ждут, с Крымом связанные, – это нам еще предстоит узнать.

– Вы оказались намного умнее, чем я думал. Вынужден признаться.

– Да бросьте вы, Дмитрий. (Улыбается.)

– Честно. Скажите, в Геленджике хорошо живется?

– Хорошо. Но я сейчас поднимаю этот вопрос активно. И мэра Геленджика тормошу через свои социальные сети, и губернатора Краснодарского края уже не раз упоминала всуе. Вот у меня скоро выйдет выпуск про Геленджик на YouTube. Мне очень не нравится ситуация, когда людям даются разрешения на стройку, но то, как провести коммуникации и как сделать так, чтобы люди, которые заплатили свои кровные деньги, получили хотя бы элементарно свет и воду, – об этом они не думают. В отелях вода из крана есть. В квартирах в Геленджике есть не везде. Но поскольку я теперь резидент Геленджика, я это так не оставлю. Они не знают, с кем связались. Я буду каждый день им просто капать на мозги, чтобы они решали вопрос с водой на Кубани. Это что такое? Мы что, во времена динозавров живем? 2020 год. Мы о ракетах тут говорим, о военной технике, мы так гордимся нашими парадами, а задницу, извините, некоторым людям нечем помыть. Простите.

– Скажите, Россию вы любите?

– Очень люблю. Я очень люблю мою страну. Я плохо отношусь к власти, но я хорошо отношусь к людям. 

– К государству.

– К государству, ко всем этим интригам, несправедливости. Мне очень жаль, что мало того что мы не развиваемся во многих вопросах, – так мы еще и многое потеряли. Какие у нас были профессора, какое у нас было образование, медицина... Многие хают, ругают Советский Союз. Я его, честно говоря, плохо помню. Вот только приятные воспоминания из детства. Но по рассказам моих родителей и друзей родителей понимаю, что это было стабильное время, что ты понимал, что завтра, что бы ни случилось, у тебя будет кусок хлеба и тебе окажут медицинскую помощь в любой поликлинике, а не будут драть с тебя деньги или на лавочку...

– Это было социально налаженное государство.

– Да.

– Как вы относитесь к Владимиру Путину?

– Вот вы знаете, Дмитрий... Ой... Аж нос зачесался, как о Владимире Путине вспомнили.

– К деньгам.

– Надеюсь. С моей стороны было бы очень некорректно и некрасиво говорить сейчас вам то, что мне не нравится в Путине. То, что мне не нравится в Путине, в его политической системе и в философии, я каждый раз транслирую в своих выпусках на YouTube. Я не стесняюсь, я не боюсь – я говорю. Но мне почему-то кажется как гражданину России, что немного, наверное, некорректно будет выкладывать все свое отношение к нему человеку из другой страны. Не обязательно Украина – не важно.

– Алена, я это уважаю. То, что вы сейчас сказали, я  уважаю и я это понимаю. Потому что мне тоже, например, не нравился [бывший президент Украины Петр] Порошенко, но я никогда за пределами моей страны не позволял себе говорить о нем плохо. Понимаю вас. 

– То есть у себя в стране я его и дальше буду критиковать. И то, что я о нем думаю, вы еще не раз услышите. Но он президент страны, в которой я живу. И мне не очень хотелось бы как-то его дискредитировать в ваших глазах. Хотя вы и так в курсе нашей ситуации.

Фото: Президент России / Twitter

– В моих глазах он уже давно и прочно дискредитирован.

– Конечно же, Дмитрий, масштаб его личности я ни в коем случае не хочу принизить. Этот человек с очень интересной судьбой, это, безусловно, сильный человек и сильный лидер. Но он не живет в реальном мире. Я уверена, что Путин утратил связь с реальностью. Когда он сказал, что я моральный урод... Я уверена, что до него вся информация доносится в песчинках. То есть ему наверняка на моем примере рассказали что-то страшное: "Есть какая-то женщина, которая сказала, что вообще все быдло, рожать нельзя, "делайте все аборты"". То есть ему наверняка утрированно подносится информация, и подносится так, как выгодно его окружению. Если бы они делали хорошего для страны больше, чем делают для себя, то, наверное бы, уважали и ценили его больше. Его рейтинг падает, и упал в последние годы, когда случилась история с пенсионной реформой. В основном-то после этого мы все как-то проснулись. Я вот за себя говорю. Мне это очень тогда не понравилось. И, к сожалению, того Владимира Путина, каким он был еще в 2007 году, когда по версии журнала Time, стал человеком года, – его такого уже нет.

Мне еще, например, в нем не нравится... Но это отношения к корректности не имеет. Это скорее про современный мир. Мне непонятно, почему мы ничего не знаем про нашего президента, про его семью. Я подписана на Instagram премьер-министра Канады, [президента] Америки, на Зеленского, конечно, мне он очень нравится. Все так или иначе показывают свою жизнь. Они не скрывают семьи. Мы знаем, что они думают. Они как-то почаще с народом. Наш президент – он, без шуток, где-то в бункере. Мы его очень редко видим на экранах. Все эти интервью или какие-то его приезды в города – опять же, из тех федеральных каналов, которые занимаются пропагандой. Поэтому мы прекрасно знаем, что все эти сюжеты вылизаны, выверены, что там ни шаг влево, ни шаг вправо, никаких ответов на вопросы, которые нас действительно волнуют, мы не услышим. Просто есть такая картинка: президент Владимир Путин.

Понимаете, я даже не против несменяемости власти. Вот опять же, Зеленский сказал вам в интервью: он считает, что президент должен быть на посту не больше пяти лет. Вот если в культуре страны есть такая, царская, философия, если для нас нормально, что у нас несменяемость власти и есть царь, – да пусть он будет, если хороший. Пусть эта власть не меняется, если она действительно делает что-то хорошее и заботится о своих людях. Вы знаете наш прожиточный минимум: у нас люди живут на 11 тысяч рублей, на 14 тысяч рублей. Ну о чем мы говорим? Наверное, я когда смотрю под таким углом, я больше с Зеленским соглашусь: лучше пусть будет парламент, президент пять лет проработал – потом пришел следующий. И может быть, так даже классно. Если бы я была президентом, мне бы хотелось войти в учебники истории как амбициозному человеку, который что-то изменил и сделал что-то хорошее, а не просто хронометраж увеличил: "Вот я 20 лет просидел".

– А вы бы хотели стать президентом?

– Я боюсь, что я, наверное, не справилась бы с такой должностью. Я бы, наверное, хотела заниматься вопросами женщин и принимать решения, помогать, решать, брать ответственность там, где это касается прав женщин, там, где это касается законов [против] домашнего насилия. Но управлять огромной страной – это, наверное, очень сложно. Человек, который идет на должность президента, должен понимать, что это не просто красивое звание: "президент страны", – а действительно большая ответственность. У нас столько проблем в регионах, что если бы, например, сейчас я взяла Россию под свое крыло...

Хотя, в принципе, Дмитрий, а почему бы не навести порядок? Ведь если все по-честному, если следить за тем, чтобы не было коррупции, если следить за тем, что деньги, которые отправляются в тот или иной регион, не разворовываются, а действительно идут во благо, если все это контролировать, то, наверное, это не сложно. Просто это нужно контролировать. Не думать о своем завтрашнем дне, а действительно думать о том, какой после тебя останется страна. Вот правда: я на месте Путина хотела бы гордиться тем, кем я буду представлена в учебниках истории. И чтобы обо мне вспоминали как о человеке, который наладил ситуацию, который сделал что-то хорошее, а не просто который долго где-то был, но тем не менее все развалилось.

Скриншот: Alena Vodonaeva / YouTube

– Заканчивая разговор о Путине, я хочу вас процитировать. Вы сказали: "Для меня Путин был сексуальным мужиком. Теперь я не могу привести его в пример сыну".

– Да. Он всегда казался таким верховным главнокомандующим. Но и я так глубоко не была погружена во все эти темы. Это я сейчас интересуюсь, читаю, смотрю, слежу, наблюдаю, узнаю, как обстояли дела тогда-то и тогда-то. И тогда в моих глазах он действительно был сильным мужчиной, который руководит нашей страной, но это не тот человек, которого на сегодняшний день я приведу своему сыну в пример как мужчину, на которого нужно равняться, человека, который все проконтролирует и возьмет ответственность на себя. Мы ничего не знаем про нашего президента. Кто Владимир Путин на сегодняшний день? Какой он? Как он живет? С кем он живет? Кто его семья? Что он делает вечером? Почему его нет в Instagram?

– Он женат на России.

– Ну, это неприятно мне. Потому что Россия – и моя страна тоже. Почему меня не слышат, когда эта свадьба произошла, гостей не слышат? Ведь мы граждане страны и мы хотим, чтобы женаты были на нас в том числе. Вы понимаете, во власти сидят не какие-то неземные люди. Путин – точно такой же человек, как мы с вами. И этих людей, находящихся во власти, мы, люди, должны контролировать. Это наш контроль. И даже ваши выпуски, ваши интереснейшие интервью, расследования Навального, там... Я недавно начала... Слово свое оставляю и свой взгляд на ситуацию. Мы – это инструмент контроля власти. Им, конечно, это сейчас не нравится – что появились блогеры, что появились журналисты, которые показывают ситуацию под другим углом, то есть показывают мир таким, как он есть. Им это не нравится, но мы это можем контролировать. И я считаю, что не обязательно быть в политике, чтобы влиять на какие-то хорошие изменения. Мне не обязательно быть там – я знаю, что я влияю, я знаю, что я помогаю. Так же, как у нас есть такой персонаж – не знаю, знаете ли вы его или нет, – Виталий Наливкин. Мем такой.

– Нет. 

– Посмотрите. Вам очень понравится. Виталий Наливкин – это человек-мем, которого создали. Это якобы сумасшедший депутат, который... Они снимают сюжеты, приезжают: "Почему здесь так, а здесь вот так?" То есть простые ребята, которым не нравится ситуация в регионе, создали мемного депутата, которого снимают. Но благодаря этому депутату и благодаря этим сюжетам... Вот сняли они сюжет про свалку, а мэр взял и поставил шлагбаум. То есть реальный мэр увидел этот дурацкий сюжет – и поставил шлагбаум. Вопрос решился.

Сейчас, например, Хабаровск подает голос, говорит, он не будет останавливаться. Если мы все не будем лениться говорить... В каждом городе есть какая-то группа в Facebook, во "ВКонтакте", каждый город все равно в каком-то сообществе находится. И если люди в каждом городе будут обсуждать и желать каких-то хороших изменений, мы все вместе сможем изменить. Не обязательно быть в политике. Мы можем влиять на власть, когда объединяемся и когда нас слышно. Когда мы поодиночке, нас не слышно. Но когда так, как Хабаровск... Я уверена, что Хабаровск, безусловно, слышно в правительстве. Просто для них, я думаю, это стало полной неожиданностью – что люди вот так выйдут за [бывшего губернатора Сергея] Фургала. Они были не готовы к этому. И поэтому они, наверное, сейчас в наблюдательной позиции: смотрят, что это такое и что с этим делать. Но я уверена, что Хабаровск – это только начало. Я уверена, что люди будут выходить дальше. Самое главное – чтобы мирно выходили. Вот как в Минске: протесты, но без драк, без каких-то агрессивных лозунгов (интервью записывали до президентских выборов в Беларуси. – "ГОРДОН"). Я за протесты, я за то, чтобы говорить о своих желаниях, но мирно, культурно и интеллигентно. Потому что, например, то, что сейчас было в Америке, этот Black Lives Matter – это, конечно, ужас.

– Алена, я знаю, что вы часто бываете в США. И говорят, что вы задумываетесь о переезде в Лос-Анджелес. Да или нет?

– Я об этом задумывалась ровно до того времени, пока со мной не случился этот скандал федерального масштаба. Я почему-то уже давно думала, что Лос-Анджелес – это мой вайб, это абсолютно по настроению мой город. Вот чем-то напоминает Киев. Там все стильные, все расслабленные, творческие люди, красивые люди... Какое-то настроение – как будто ты в кино, а не в реальной жизни. Но когда в январе этого года я углубилась в проблемы России, я поняла, что если со мной это случилось – наверное, это знак, чтобы я была стрелой, которая разворошит муравейник и какую-то пользу людям принесет. Хочется быть полезной своей стране. Хочется, правда.

И у меня ведь был шанс. Когда на меня началось давление, Дмитрий, мне сказали люди из разных абсолютно структур: "Слушай, так это сейчас шанс у тебя по политическому, по "политичке" уехать. Сказать, что на тебя гонения. И скорее всего, тебя заберут". Но, подумав, я для себя приняла решение, что жить в Америке в моем любимом городе Лос-Анджелесе я хочу меньше, чем чтобы в моей родной стране все было хорошо. И если у меня есть такая возможность – хоть не намного улучшить ситуацию – я останусь здесь и буду ее улучшать.

Фото: alenavodonaeva / Instagram

– Кроме того, что вы столько профессий уже освоили. Вы еще поете и снимаете клипы на свои песни. Скажите, график у вас насыщенный? Расписано все до предела? Или есть время для отдыха?

– Не знаю, кто вам сказал про песни. Последний раз я записывала песню в Киеве.

– Конечно.

– С Александром Ломинским. Это был 2011 год. В 2011 году я записала свою последнюю, скажем, песню. Но у меня их вообще всего три или две даже. Это просто хобби, просто какой-то интерес моей души, которым мне приятно заниматься, но я этим не занимаюсь. У меня никогда не было певческой карьеры, я никогда не могу себе представить, что я бы ездила на гастроли, и у меня никогда не было желания выступать перед людьми. Я, кстати, по этой же причине никогда-никогда не вела корпоративы. Я не могу комфортно себя чувствовать... Я понимаю, сколько денег потеряла. Но после того, как на меня начались все эти гонения и от меня отказалась часть рекламодателей, то есть я стала значительно меньше денег получать, я подумала: "А может, все-таки корпоративы-то начать вести? Может, ничего в этом плохого и нет?" Но мне некомфортно быть вот так – на сцене, с камерой, когда рядом со мной камера, и я не вижу людей, которые за ней. Я их ощущаю, но не вижу. Но когда на меня смотрят мужские глаза... Это, наверное, с детства какая-то проблема и такое стеснение чисто человеческое. Мне очень некомфортно, когда на меня смотрят много-много-много глаз. Поэтому из меня была бы очень никудышняя певица. Плюс я помню, когда мы были на "Доме-2", а наши продюсеры, увидев, что мы столько денег зарабатываем, вдруг решили: "А почему бы ребятам не петь?" Дмитрий, господи, к моему стыду, я выступала в "Олимпийском". Понимаете? (Смеется.)

– Здорово!

– Да, с "Домом" выступали в "Олимпийском".

– Но снесли его не поэтому.

– Не поэтому. (Смеется.) Естественно, пели под фонограмму. И у нас был чес по городам. И я помню, что в каком-то городе у меня просто отключается микрофон, и я стою на сцене, как дура в пустом зале. И люди понимают, что ничего не поется. И вот в тот момент... Мне тогда было 23 года, когда были эти гастроли "Дома-2". И я поняла, что я никогда не хочу таких унижений. Каждый человек должен заниматься своим делом. Ну если у тебя есть роскошный голос и ты в состоянии спеть – вот тогда пой. А если это так, на полшишечки, как говорится, ни туда, ни сюда... Не мое это – петь. Я классно пою шансон, но делаю это дома и когда никто не слышит.

– Ой, может, полкуплета хотя бы? Чтобы мы услышали, как вы поете.

– (Поет.) "Гоп-стоп, мы подошли из-за угла. Гоп-стоп, ты много на себя взяла. Теперь расплачиваться поздно: посмотри на звезды, посмотри на это небо взглядом, бл... тверезым, посмотри на это море. Видишь это все в последний раз". Но это я не подготовлено. (Смеется.)

– Вы прекрасно поете. Александру Яковлевичу Розенбауму мы передаем с вами совместный привет. Ему будет приятно услышать в вашем исполнении эту замечательную песню.

График насыщенный у вас или все-таки время есть немножко свободное?

– Все свое свободное время я уделяю сыну. Весь мой график на самом деле крутится вокруг графика Богдана. Потому что я делаю очень серьезный упор на его образование. Он много учится. Но для того чтобы он много учился, мне же нужно рано встать и проконтролировать все эти его – в школу, кружки, секции, спорт... То есть у меня все вокруг графика Богдана крутится, но я выделяю себе окна и занимаюсь своими делами, именно когда у меня есть какие-то окошки.

– Сколько лет Богдану?

– Будет 10 лет в августе.

– И он занимается не в школе, а дома, да?

– Один год мы сделали. Мы решили провести такой эксперимент. Он у нас весь прошлый год был на семейном обучении, чтобы подтянуться по предметам, по которым мы хотели его подтянуть. Я вам скажу, он сделал колоссальный за этот год рывок. Он опережает математику. Я не знаю... Он сейчас идет в четвертый класс, но он занимается математикой за седьмой-восьмой класс очень серьезно. У меня все счета в ресторане – это все на Богдане. Я вообще не умею считать и даже не собираюсь лезть в эти цифры. Вот я себе вырастила такой калькулятор, который в уме считает любые цифры.

– Вы себе вырастили главного бухгалтера.

– Да, это точно. (Смеется.) Я даже и домашние задания никогда не проверяю, потому что я приучила мужчину быть ответственным за свое поле деятельности. Его учеба – это его ответственность. И вот он у нас подтянулся за этот год – и сейчас пойдет в школу. Потому что социализация, безусловно, важна. И учиться общаться с людьми, быть в коллективе – это не менее важно, чем знать, например, хорошо математику. Поэтому год посидели дома – и пойдем в школу.

Фото: alenavodonaeva / Instagram

– Сколько часов в сутки вам удается поспать?

– Я сплю мало. Когда Богдан дома... Это сейчас он улетел с папой на Алтай и я могу поспать до 10 утра. Вот завтра буду до 10 утра спать, телефон отключу. А так – я просыпаюсь в семь-восемь утра, и в целом мне удается поспать пять-шесть часов. В лучшем случае, восемь как получится завтра. Потому что я не могу оторваться. Я прихожу домой – укладываю ребенка спать. И если у меня есть какие-то мероприятия или я снимаю свой выпуск для YouTube, я уезжаю и в ночь это пишу. Потом приезжаю домой и не могу перестать мониторить новости. Я обязательно смотрю интервью. Я тут до четырех утра ваше интервью смотрела с Зеленским, все три части. А потом смотрю – у вас еще и со Стрелковым есть. Начала смотреть со Стрелковым. Потом думаю: "Ладно, потом досмотрю". И вот так "потом", "потом", "потом"...

– Сейчас вышло интервью с [президетом Беларуси Александром] Лукашенко. Вообще рвет все рейтинги.

– Кстати, спонсор моей сегодняшней бессонницы – это ваше интервью с Лукашенко, которое я как раз планирую смотреть уже с нетерпением.

– Алена, вы много работаете, вы с юных лет привыкли зарабатывать сами. Вы богатая женщина сегодня?

– Наверное, в рамках России я не богатая – я средний класс. Нет, не "наверное". Я и так в рамках России средний класс. Но я могу сказать, что мне спокойно от того, что я успела к своим 38 годам заработать и купить какую-то недвижимость. У меня две квартиры в Геленджике, квартира в Одинцово, в которой живет моя бабушка, у меня есть дом, который я построила, и 70% от этого дома мои, 30% – брата. Так решили родители. Они знают, что этот дом строила я, но тем не менее они написали просто заранее завещание. В нашей семье были такие опыты у родственников, что я, например, тоже завещание напишу на всякий случай, чтобы никто не ругался. Поэтому у меня есть недвижимость.

Можно ли считать меня богатым человеком из-за того, что я имею недвижимость? Наверное, нет. Наверное, я просто обычный человек, обычная женщина. У меня нет "Ролексов", я не трачу каждый месяц кучу денег на какие-то сумки, туфли. Я вообще довольно скромно живу. Мне мало что хочется уже сейчас, на сегодняшний день. Мне как-то важнее, чтобы у родителей все было хорошо, чтобы сын занимался. Мы баснословные деньги тратим на образование сына с моим первым супругом, экс-мужем. То есть как-то ценности поменялись.

– Бывший супруг вам помогает?

– Он платит алименты. И я даже не буду говорить, какие это алименты. Они очень скромные. Алименты от моего мужа – это как один мой рекламный пост в Instagram.

– Но платит все равно.

– Но зато он действительно помогает с образованием ребенка. Он даже никогда меня не спросит: "Давай скинемся". Хотя мы иногда с ним на что-то скидываемся 50 на 50. Но все, что касается образования... Если он нашел дополнительного преподавателя, он никогда мне не скажет. Он оплачивает. И насчет образования я могу ему сказать спасибо. Я очень рада, что я родила ребенка именно от такого человека, у которого правильные ценности. Он правда очень порядочный человек, для которого важно, чтобы сын жил не в роскоши, а чтобы сын был умный. И для нас обоих, несмотря на то, что мы в разводе, важно, чтобы Богдан вырос цельным человеком, счастливой личностью, которая сможет жить комфортно, даже если нас не будет. То есть мы дадим ему все эти инструменты при помощи тех преподавателей.

– Мне кажется, вы к своему первому супругу до сих очень тепло и нежно относитесь. 

– Это я в публичном пространстве. Но иногда, знаете, они у меня все получают периодически. Потому что мужчины – они более безответственные. (Улыбается.)

– Ну если заслужат, ну как же? Конечно.

– Когда не заслуживают – нет, я всегда очень хорошо. Но на самом деле по-доброму к нему отношусь. Он мой родственник, он отец моего ребенка, он априори... Если я родила от него – значит, он лучший для меня. Я Богдану всегда говорю: "Твой отец – это тот человек, на которого можно равняться и с которого можно брать пример". Он действительно многими моментами меня восхищает. Особенно когда сейчас мы на расстоянии. Дружить мне с ним нравится больше. Потому что когда я была его женой, мне было обидно, что он работе уделяет внимания больше. Но сейчас, когда я тоже стала такой, скажем, карьеристкой, когда меня больше интересует общественная жизнь, нежели личная, – я понимаю прекрасно, как здорово, если у человека есть дело всей жизни и он работает, а не когда сидит, семечки перед телевизором щелкает и Соловьева смотрит.

– Ну да, Соловьева без семечек смотреть невозможно. Я согласен.

– Мне даже с семечками невозможно.

– У вас два мужа было. У вас есть сын Богдан. Вы признавались где-то, что не можете больше иметь детей.

– Да. К сожалению, это правда.

– У вас никогда не возникало мысли, может быть, взять из детдома ребенка еще?

– Возникали такие мысли после первого развода. Я помню, что я очень заинтересовалась девочкой. Я ездила в детский дом. Вернее, в несколько детских домов на тот момент ездила, помогала им. И заинтересовалась девочкой, но мне ее не дали. Потому что я не замужем и официально не работаю. Поэтому очень сложно решить все эти бюрократические вопросы. Плюс ко всему я узнала в тот момент, что есть также черная, закрытая база детей, которых отдают только в хорошие семьи – по блату, так скажем. А все дети публичные, которых показывают по телевизору и которые – ужасно грубо звучит, но – которые представлены, – как правило, это неблагополучные дети. То есть там еще и градация есть. Кому-то дают детей, у которых, например, родители погибли в авиакатастрофе или где-то еще, а кому-то – тех, которых подбросили наркоманы.

Я думала об этом и до сих пор иногда об этом думаю. Жизнь длинная. Посмотрим, как будет. Я в любом случае хотела бы еще одного ребенка. Но знаете, Дмитрий, что я поняла? Если у меня до 40 лет, а это еще два года, не появится мужчина, с которым я создам семью, то, наверное, мысль о втором ребенке я оставлю. В любом случае, даже если брать из детского дома еще одного ребенка, быть матерью-одиночкой с двумя детьми гораздо сложнее, чем быть матерью-одиночкой с одним ребенком в нашей стране. Я и так переживаю за будущее моего сына. У меня и так каждый день болит сердце и душа, и мысли о том, что если нас не станет, то как они здесь при такой системе, при таком режиме, при таком отношении, при таком полицейском произволе, при здравоохранении (я, наверное, этим словом уже вас достала) – как они будут жить? Поэтому я не знаю. Если еще больше детей – я тогда, наверное, вообще спать не смогу. Посмотрим.

– Вы сказали, еще два года будете ждать, чтобы создать с кем-то семью. А что, с этим проблема? Нет человека, с которым можно создать семью?

– Мне никто не нравится, Дмитрий. Мне кажется, второе замужество было для меня очень показательным. Когда я вышла второй раз замуж, я поняла, что вышла замуж не за того, и поняла, чего я хочу. То есть обычно первый юношеский брак у всех, там, в 18 лет. А у меня первый брак был нормальный с отцом Богдана, а второй – какой-то юношеский получился, дурацкий, эмоциональный. То есть мы могли просто повстречаться – и расстаться. Но вот я зачем-то вышла замуж за человека. И в тот момент я поняла, что "нет, мне необходим рядом со мной совершенно другой человек". Но такого я пока еще не встретила. 

– А чего вы ждете от мужчины, с которым будете готовы связать свою жизнь? Каким он должен быть?

– Он должен быть порядочным, он должен уважать своих родителей, он должен для меня являться плечом и защитой в любой ситуации. Он обязательно должен быть выше меня по социальному статусу. Потому что я вам честно скажу, мой второй брак был неравным. И это действительно ни к чему хорошему не приведет – когда муж зарабатывает гораздо меньше женщины. Мужчина должен быть умнее, взрослее, богаче, надежнее. И при этом он должен соответствовать и моим понятиям. Я очень принципиальный человек во многих вопросах. Очень. Со мной правда сложно. И мужчина, находящийся рядом со мной, должен быть еще лучше, чем я. И еще хочется, чтобы он был высоким. (Улыбается.)

– Я могу только представить, сколько богатых и очень богатых мужчин вокруг вас вилось и вьется. Мужчин с большими деньгами, которые, как моя подруга Лолита говорит, "хотят переспать с телевизором". И я хочу спросить у вас: много было людей, которые были готовы бросить к вашим ногам миллионы или миллиарды? И что из этого получилось?

– Не много, Дмитрий. Мой первый супруг – он не бедный человек. Безусловно, и до него тоже за мной ухаживали молодые люди, которые пытались что-то бросить к моим ногам. Но тогда, мне кажется, я была к этому не готова характером. Так как я была еще тюменская хабалка такая – мне хотелось воевать.

– Да?

– Да. Я не воспринимала мужчин, которые ухаживают за мной. Помню, когда я еще была на "Доме-2", за мной ухаживал один депутат, который подарил мне палатку цветов. Он просто скупил всю палатку, весь киоск – и все это подарил. Были жесты разные. Всяко пытались ухаживать. Один сынок, помню, до первого мужа тоже за мной ухаживал. Повез на дачу Сталина. У него родители какие-то, я так понимаю, непростые, имеют доступ к таким дачам. Они там жили. Он показывал. Это где-то в районе Рублевки было. Но как-то не производило все это на меня впечатления. Я вышла замуж за Алексея. Он оказался богатым человеком, но я не из-за богатства за него вышла замуж. Он поразил меня своей интеллигентностью, своей образованностью, спокойствием. У него никогда ни один мускул на лице не дрогнет, он не истеричка, не псих. Он всегда очень спокоен, хладнокровен. Это очень привлекло. А потом, после развода, у меня был всего лишь один богатый молодой человек. Вот сразу же после Алексея. А потом уже все.

– Пошли бедные.

– Я перестала обращать внимание... Пошли молодые и бедные. Вот это какая-то личная проблема, мне кажется, связанная с детством. Возможно, и с тем случаем, который произошел со мной в 14 лет. Знаете, одни молодые парни. Что ни любовник, то 23 года, 21, 25. И это уже не по-христиански как-то. Я уже потом сказала себе: "Так, стоп, хватит уже". (Улыбается.)

Фото: alenavodonaeva / Instagram

– "А поговорить?"

– Конечно. Это важно. Вот это важно.

– Какие-нибудь подарки, которые запомнились, богатые люди вам дарили?

– У меня есть из подарков бриллианты "Графф", есть бриллианты "Тиффани" и есть бриллианты "Де Грисогоно". То есть у меня в основном бриллианты. И я их не ношу. Я вообще никогда не ношу бриллианты. Они мне даже не нужны, если честно. Ну просто лежат, душу греют. Пусть лежат. Очень редко я могу надеть кольцо или серьги. Я почему-то очень редко ношу цацки. Не знаю почему. Спокойно к этому отношусь. Вообще чем взрослее, тем скромнее хочется быть. Не хочется демонстрировать роскошь, живя в нашей стране, когда у нас так много людей живут за чертой бедности.

Раньше я этого не понимала. Раньше я могла в Instagram попонтоваться. И, покупая себе новые туфли за 280 тысяч, я непременно их выкладывала: "Вот какая я молодец. Сама заработала и сама купила". Мне тогда хотелось показать, что я сама могу. И, наверное, это доказывания первому мужу были. Потому что мы развелись – и я выстрелила. Именно после первого развода у меня карьера пошла в гору. И мне хотелось какого-то хвастовства. Чем старше становишься, тем больше понимаешь, что это просто некрасиво и чудовищно – когда кто-то сидит ест щи без мяса, а ты тут со своими бриллиантами и украшениями. Конечно, когда у меня какие-то съемки и красивые светские выходы, я надеваю красивую одежду, украшения, иногда бижутерию просто стильную, как-то себя украшаю. А в жизни я очень скромна и веду себя, совершенно не привлекая внимания. Я не люблю, когда обращают внимание.

– Алена, у вас очень красивая фигура. А как вы ее сохраняете?

– А никак. (Улыбается.)

– Сама сохраняется.

– Сама сохраняется пока. Вот гены. Мне повезло с генами. И я не пью алкоголь вообще.

– Вообще?

– Я не ханжа, я не хочу из себя святошу строить. Если, например, завтра приедут друзья и скажут "давай выпьем шампанского", я выпью бокал, но я делаю это настолько редко... Может быть, два раза в год. Иногда я могу это сделать раз в три года. То есть абсолютное равнодушие к алкоголю.

– Боже. Хоть наркотики принимаете?

– Нет, конечно. Вы что? В нашей стране нельзя их принимать. Если бы мы были в Америке, я бы курила, вот честно скажу. И я очень жду, когда в нашей стране произойдет декриминализация. Потому что я считаю чудовищной несправедливостью, когда ребята отъезжают в места не столь отдаленные за 5 грамм гашиша – или за сколько? – наравне с какими-то преступниками. И я уверена, что молодежь Путина бы очень поддерживала и очень уважала, если бы он действительно смягчил обстановку хотя бы с тем, что растет из земли. Наверное, нельзя говорить эти слова. Или можно сказать слово "марихуана"?

– Конечно.

– Если бы ее декриминализировали в нашей стране, стало бы гораздо лучше. Я в этом убеждена. Я смотрю на Канаду, я смотрю на Европу, на Америку, я понимаю, что это гораздо лучше, чем то, как у нас по-страшному молодежь бухает, по-черному, спивается, в деревнях, в маленьких городах. Да я это видела своими глазами. Я 22 года прожила в Тюмени. Если бы я жила в Америке и если в России декриминализуют, я буду курить, а так – я наркотики не употребляю, не пью алкоголь. Я хочу быть красивой. И я понимаю, что для того, чтобы в 38 лет выглядеть красивой, свежей, молодой и ухоженной, нужно выбирать образ жизни. Сигареты я бросила курить в 25 лет. Я курила на "Доме-2". Когда я встретила своего первого мужа, мне стало так стыдно, что он не курит, а я курю... И я тогда поняла, что женщина, от которой пахнет сигаретами, – это вообще несексуально и некрасиво.

– Слушайте, не курите, не пьете, наркотики не употребляете. От чего вы кайфуете?

– От кота. (Смеются.)

– Вот это ответ! Браво.

– Дмитрий, вы не представляете, как я его люблю. Я его до ненормальности люблю. Это мой антидепрессант, это мой антистресс. И каждый вечер я просто в обнимку со своим котом. Богдан засыпает – и у меня начинается кайф с этой урчалкой. Плюс я люблю быть одна, я люблю пить много чая, читать книги, смотреть сериалы, смотреть кино, быть дома, перебирать какие-то вещи. Для меня лучшая медитация – разобрать гардероб, выкинуть что-то. Или спорт. Если какой-то стресс, ситуация нервная, хочется какой-то разрядки. Кроссовки надела – и вперед. Я могу очень много пройти пешком, если я в правильных кроссовках. И это очень помогает, вычищает голову. А еще я стараюсь не нервничать. Просто стараюсь не нервничать по пустякам. Как-то так: выдыхаю – и все.

Просто мне хочется быть красивой больше, чем хочется испытать какой-то кайф. Я попробовала все в молодости. Ну, не все, конечно, но я много что пробовала. Хотя, например, я никогда не пробовала виски или какие-то тяжелые наркотики, тяжелый алкоголь. Я пробовала водку один раз, и то – в Тюмени под строганину. Потому что у нас традиция такая: северная рыба, холодная водка. Ну, не мое это. Знаете, что я люблю? Это, наверное, минус мой: я люблю быть всегда на контроле, понимать, что происходит, и контролировать ситуацию. То есть я никогда не расслабляюсь. Я иногда даже сплю с кулаками, потому что не могу до конца расслабиться. Мне нужно все контролировать. А в измененном сознании как я это проконтролирую? Никак.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Моя личная жизнь *

Публикация от Alena Vodonaeva (@alenavodonaeva) 17 Апр 2020 в 9:45 PDT

– Кто вы по гороскопу?

– Я Рак. Я родилась 2 июля. А вы?

– Я Весы.

– Ой, как мой отец. Хороший знак.

– Я знаю, что вы уменьшили грудь на два размера.

– Да.

– Зачем?

– Я так счастлива, Дмитрий... Это так прекрасно... У меня не болит спина, я не чувствую себя Чичолиной какой-то, когда сначала заходит грудь, а потом заходишь ты. Я не пожалела об этом решении ни разу. Единственное, о чем я пожалела, – что не сделала этого раньше.

– А какой размер был у вас раньше?

– Был пятый размер – стал третий.

– Ну тоже хорошо. Много операционных вмешательств было у вас уже?

– Вот грудь только.

– Лицо вы не трогали, губы не трогали?

– И не собираюсь, Дмитрий. Я считаю, что лезть в голову, в тот единственный инструмент, где находится мозг, единственную часть организма, от которой зависит...

– А у вас он таки находится там, что интересно.

– Спасибо. То есть я боюсь. У меня горбинка на носу, приобретенная в детстве. Мне качелями прилетело. Я упала с качелей – и железные качели вернулись обратно, срикошетили в нос. И у меня появилась горбинка. Мне предлагали хирурги вернуть нос в первоначальное состояние, как в детстве на фотографиях, – убрать эту горбинку. Но я думаю: "Ведь она есть, пить не просит. Она не мешает мне. А с эстетической точки зрения это даже какая-то моя фишка". Я не похожа на всех остальных. Зато я похожа на свои фотографии из детства. Я никого за нос не вожу. Я настолько, наверное, наглая, Дмитрий, что мне реально нравится, как я выгляжу. Вот такая самонадеянная, что меня правда радует мое отражение в зеркале. Все нравится.

– Сколько у вас подписчиков уже в Instagram?

– 2,2 миллиона. Это не много. У нас есть звезды, артисты, селебрити, у которых гораздо больше. И что меня огорчает в этой ситуации – люди, у которых больше подписчиков, не несут какую-то правильную повестку. Не помогают детям, не помогают животным, не поднимают какие-то важные социальные темы. А еще хуже, когда они продают свои посты и манипулируют общественным мнением, когда их легко купить. И пример с поправками к конституции нам явно все это продемонстрировал, показал, кто есть кто. Хотя говорят, что зрители очень быстро отходят и многое забывают. Что бы ты ни сделал, даже если ты сделал что-то плохое, через несколько лет об этом забудут. Наверное, многие с такой философией и живут. Но я не могу так. Мне было бы стыдно сегодня вот так водить за нос аудиторию и втюхивать им то, что потом обернется для них катастрофическими проблемами. Если мы сейчас не будем менять ситуацию к лучшему в России, мы не знаем, что будет через 10 лет. Я считаю, что каждая звезда, каждый публичный человек должен свою гражданскую позицию обозначать.

Фото: alenavodonaeva / Instagram

– В чем смысл жизни, вы уже для себя поняли?

– Сейчас для меня смысл жизни в том, чтобы сделать что-то хорошее, оставить после себя что-то важное, полезное и созидать. Вот у меня как-то разговор возник с Алексеем, отцом моего ребенка, пару лет назад. Я сказала, что "вот я Богдану оставлю наследство, а ты что-нибудь будешь думать о том, что ты оставишь своему сыну и своим детям?" Он сказал: "Я не хочу оставлять своим детям никакого наследства". Я спросила: "Почему?" Он сказал: "Потому что я считаю, что гораздо лучше я сделаю для своего любимого сына, если отправлю его на тот путь, по которому он сам заработает все, что ему нужно. Когда он не на готовом окажется, а когда он, благодаря своему уму, трудолюбию, усидчивости, дисциплине, правильному режиму добьется в этой жизни того, чего он хочет сам". И я подумала, что, наверное, смысл моей жизни заключается в том, чтобы на своем примере показать своему ребенку, как важно идти к своим мечтам, быть порядочным человеком, не быть политической проституткой и делать что-то полезное для людей, что действительно потом многим поможет. Даже если я решу всего каких-то пару-тройку вопросов, это будет здорово и мне будет приятно.

Еще я иногда думаю, что смысл жизни в детях: что это наше продолжение, что мы – это и есть наши дети. Когда нас не будет, они будут продолжать эту линию. Иногда кажется, что смысла в жизни нет, а это вообще какое-то одно безумное, невероятное приключение. Как мы оказались здесь? Я иногда сижу одна со своим котом в обнимку дома, приду после тяжелого дня и думаю: "Так, мы на планете Земля. Вокруг нас еще какие-то планеты летают, галактики, звезды. Черт побери, вообще где мы находимся? Мама! Что мы здесь делаем? Кто мы? И есть ли в других галактиках такие же, как мы с вами? Или, может, не такие? Может, как в фильме "Чужой", какая-то еще жизнь". Я могу часами думать о смысле жизни. И если говорить о чем-то важном, пусть это будет созидание. Чтобы не просто так: поесть, поспать и не оставить после себя ничего. Лучше делать что-то полезное.

– Алена, спасибо вам за интервью. Я получил большое удовольствие. Я не смею больше продолжать вашу разлуку с котом.

– Он скребется, кстати, и все слышит. Я его закрыла просто.

– Я напоследок спрошу вас: вы счастливы сейчас, в эту минуту?

– Скорее да, чем нет. Да, я счастлива. Потому что я наконец-то с этого года поняла, что мое предназначение не только в чем-то женском заключается – оно заключается в том, что у меня действительно есть голос, к которому прислушиваются. И мне очень хочется для моей страны сделать что-то такое, от чего я буду счастлива. Мне нравится, что я сейчас являюсь инструментом для улучшения жизни. Если рассматривать страну как жену, а власть и Путина как мужа, то я счастлива от того, что я как страна могу влиять на мужа и наконец-то нажимаю на эту кнопку "стоп". Потому что если не контролировать мужа, если давать ему карт-бланш, зеленый свет на все, мы потеряем очень много. А если мы говорим, а к нам еще и прислушиваются... А ко мне действительно прислушиваются. И ситуация в начале января это показала. За меня вступилось очень много народу, очень много людей меня поддержало. Этого никто не ожидал там, наверху, наверное. Они думали, что "какая-то дурочка из "Дома-2" тут что-то про "быдло" написала". Но все развернулось в то, во что развернулось. Они сами меня поставили на то место, на котором я себя очень хорошо чувствую. За это им спасибо. И вот от этого я действительно счастлива, Дмитрий.

– По-моему, хорошая точка, правда?

– Да. И надеюсь, что это не точка – что мы обязательно еще встретимся лично. Потому что я с большим уважением отношусь к тому, что вы делаете. Причем я слежу за вами не тогда, когда вы стали мэйнстримом, когда в последние годы вы стали очень популярным человеком. Я слежу за вами вот еще, наверное, с тех пор, когда я со своим первым мужем жила. Уже тогда я посматривала ваши интервью. Это 10 лет назад. Я еще [актера Алексея] Панина у вас помню.

– Я давно чувствовал, что за мной кто-то следит. Это были вы.

– Я была, да. (Смеется.)

– Алена, спасибо вам большое. До встречи. Обязательно увидимся.

– Спасибо вам большое, Дмитрий. До свидания. 

Видео: В гостях у Гордона / YouTube

Записала Елена КРАВЧЕНКО