+18 Киев
Он рассказал, что на работу его принимал еще легендарный хирург Николай Амосов.
"Два года я имел счастье в одной операционной с ним работать... К счастью, с тех времен, когда мы с Амосовым начинали еще – я в 80-е, а он раньше, – многое поменялось. Тогда у нас умирал почти каждый четвертый ребенок. То есть до 25% по некоторым порокам доходила смертность", – сказал Тодуров.
Сейчас, по его словам, благодаря развитию технологий этот показатель уже меньше 1%.
"Несколько революций прошло за это время. Но [личное] кладбище есть, несомненно, и с тех времен, и сейчас. Даже если у меня 1% или 2% летальности, а я делаю 700 операций в год, то как минимум я теряю 15, до 20 пациентов в год", – сказал Тодуров.
При этом, по его словам, он так и не стал циничным человеком, хотя многие врачи находят в циничном отношении к жизни "защиту от этого стресса".
"Я не стал толстокожим. У меня кожа осталась тонкой. Я очень переживаю каждую смерть. Я сопереживаю своим пациентам. Может быть, излишне где-то. Иногда это играет со мной злую шутку", – сказал кардиохирург.
Он отметил, что в 1987 году, когда он начинал работать, в его отделении теряли пациентов каждый день. Гордон спросил, каково это – сообщать родственникам о смерти их близких?
"Очень тяжело. Особенно о детях. Некоторые дети у меня перед глазами до сих пор. Неоправданно умершие от того, что была плохая техника, плохие оксигенаторы... Как Амосов описывает девочку с бантиками в своей книге первой, которая едет в операционную и там умирает, – вот у меня таких есть несколько девочек с бантиками, которые до сих пор у меня... Прямо лицо вижу", – сказал Тодуров.
"Мой карабин был в кабинете, все мужики принесли ружья". Врачи Института сердца были готовы защищать Киев вместе с теробороной в случае боев в городе – Тодуров. Читайте полную версию интервью
